Принарядившись и приосанившись, как подобает
гастролеру, я важно и, как
вспоминается мне сегодня. с неумело напущенным на
себя безразличием вошел в антракте в зрительный зал. К моему удивлению, там не
было праздничного настроения, не было даже полного освещения, как полагается на
«всамделишнем» спектакле. Вместо тысячной толпы, которая чудилась мне со сцены,
я увидел в партере всего человек двадцать. Для кого же я старался? Впрочем,
скоро мне удалось утешить себя: «Пусть зрители сегодняшнего спектакля
малочисленны.—сказал я себе,—но они знатоки искусства: Торцов, Рахманов,
видные артисты нашего театра. Вот кто мне хлопал! Я не променяю их жидких
аплодисментов на бурные овации тысячной толпы...»
Выбрав в партере место, которое было хорошо
видно Торцову и Рахманову, я сел. в надежде, что они подзовут меня и скажут
что-нибудь приятное!
Дали свет рампы. Занавес раздвинулся, и
тотчас же с лестницы, приставленной к декорации, точно слетела вниз ученица
Малолеткова. Она упала на пол, забилась и крикнула: «Спасите!» — таким душу раздирающим криком, что я
похолодел. Затем она стала что-то говорить. но так быстро, что ничего нельзя
было понять. Потом вдруг, забыв роль, остановилась на полуслове. закрыла руками
лицо и ринулась за кулисы, откуда послышались ободрявшие и увещевавшие ее
глухие голоса. Занавес задвинулся, но у меня в ушах еще зиучал ее крик:
«Спасите!» Что значит талант! Чтобы его почувствовать, достаточно выхода и
одного слова.
Торцов, как мне показалось, был сильно
наэлектризован. «Да ведь и со мной произошло то же, что с Малолетковой,— рассуждал я,—
одна фраза: «Крови, Яго, крови!»—и
зрители были в моей власти».
Сейчас, когда пишутся эти строки, я не
сомневаюсь в своем будущем. Однако такая уверенность не мешает мне сознавать,
что того большого успеха, который я приписал себе, пожалуй, и не было. А все же
где-то в глубине души вера в себя трубит победу.
II.
СЦЕНИЧЕСКОЕ ИСКУССТВО И СЦЕНИЧЕСКОЕ РЕМЕСЛО
…………………19……г.
Сегодня мы собрались, чтобы выслушать
замечания Торцова о нашей игре на показном спектакле. Аркадий Николаевич
говорил:
— В искусстве прежде всего
надо уметь видеть и понимать прекрасное. Поэтому в первую очередь вспомним и
отметим положительные моменты показа. Таких моментов было только два: первый,
когда Малолеткова скатилась с лестницы с отчаянным криком «спасите!», а второй
был у Названова, в сцене «Крови, Яго, крови!». В обоих случаях как вы,
игравшие, так и мы, смотревшие, всем существом отдались тому, что происходило
на подмостках, замерли и зажили одним, общим для всех волнением.