Добро пожаловать на неОфициальный сайт молодой талантливой актрисы Екатерины Федуловой! «Он говорил: „Посмотри на меня". Я взглянул. Он
указал на себя и властно сказал: „Теперь это — ты. Теперь это —
мы!" Я растерялся, смутился, искал, что ответить. Но он продолжал беспощадно, с упорством,
рыцарю свойственным: „Слушай ритмы мои!" И он явил себя
в ритмах, фигуры которых рождались друг
в друге, сливаясь в одном,
всеобъемлющем ритме. „Слушай меня, как
мелодию". Я слушал мелодию. „Я — как звук". „Я — как пластика". Так закончился бой с Дон Кихотом». Для
Смоктуновского, как явствует из тетрадей, важно сначала найти «душевное
вещество» роли, а уж ее пластический, визуальный,
звуковой образ придет позднее. Хотя, по многочисленным свидетельствам
коллег, режиссеров, критиков, искал внешний рисунок роли тщательно и дотошно. Адольф
Шапиро вспоминает, как после отсутствия на репетициях «Кабалы святош», где он
играл Людовика XIV, Смоктуновский появился на репетициях
с весьма своеобразной посадкой головы. На вопрос: как появилось это решение —
пояснил, что он, снимаясь в Ленинграде, заходил в Эрмитаж, смотрел портреты
Людовика и увидел, что у короля
большой выпирающий кадык. И этот «кадык» стал тем самым «манком» для актерской фантазии, который неожиданно
открывает путь к образу. Репетируя Гамлета, он долго искал его походку. «И
вдруг открылось: корпус должен быть неподвижен — в этом достоинство и
неприступность принца, а ноги двигаются очень быстро». Олег
Ефремов говорил, что
Смоктуновский «в поисках мог идти от внешних вещей. Иногда зовет показать какую-нибудь репетирующуюся роль, а
сказать нечего: это даже не просто наигрыш, а просто кривлянье, „педаляж"
на все: на манеру речи, на акцент, на манеру поведения. А это он искал. И все
преувеличенное уходило, оставался острый внешний рисунок» Помощник
Олега Ефремова Татьяна Горячева вспоминает, что, репетируя Иудушку, Смоктуновский приходил в
театр в вязаной растянутой кофте, стоптанных туфлях, старых брюках с пузырями
на коленях с нелепой авоськой в руках — то ли бомж, то ли опустившийся вдовец.
На репетиции «Кабалы святош» артист, наоборот, приходил ослепительно нарядный,
подтянутый, свежий, по-особому элегантный. Превращение происходило в ходе
репетиций. «Входя в образ», Смоктуновский постепенно подчинялся его диктату. С
ним происходило то артистическое превращение, которое описал артист Петр
Семак, говоря о своих взаимоотношениях с образом Николая Ставрогина в «Бесах»: «Я почувствовал, что
яйцо раскрылось, из него что-то вылупилось. И вот этот птенчик появился, а я
стал понимать, что и я сам изменился, даже образ мыслей стал другим. Уже себя
ловишь, что это не я думаю, а Ставрогин. Уже и курю по-другому, по-ставрогински...». Внутреннее самочувствие «короля»
требовало безукоризненно белой рубашки, блестящей обуви, элегантности каждого жеста и движения. Иудушка заставлял
шаркать ногами, зябко кутаться в старую растянутую кофту. Крутить в руках
нелепую авоську.. |