Добро пожаловать на неОфициальный сайт молодой талантливой актрисы Екатерины Федуловой! Ища
внешнее выражение «правды внутренней жизни», Смоктуновский шел через
преувеличения «до педаляжа», через избыточность подробностей и деталей,
которые постепенно отсеивались, отходили, и тогда уже образ начинал влиять на
артиста, прокрашивать его поведение, манеры, жесты, выбор костюма. Однако и
поиски внешнего рисунка роли, и их конечный результат оставались вне
репетиционных тетрадей. Театральным
мифом стала история о том, как Смоктуновский встретил в толпе читающего
человека, чей облик подсказал ему Мышкина. Какие встречи и впечатления
помогали в других ролях — судить трудно. В репетиционных тетрадках пометки с
указаниями людей, чей облик мог подсказать артисту какие-то внешние детали
манер и поведения его кроя, крайне
редки. Единственный намек и подсказка для исследователей — аккуратный список
«прототипов» в тетради «Иванова»: «Корреспондент, сидящий нa полу у стены в Сингапуре. Певец на концерте в хореографическом училище манера
двигаться, говорить, смотреть. Один из президентов фирмы в Новой Зеландии:
длинный, неторопливый, достойный». Возможно,
что тут Смоктуновский описывает свои впечатления от каких-то реальных людей. Но
гораздо более вероятно, что эти образы созданы фантазией артиста.
Корреспондент, сидящий у стены в Сингапуре; певец на концерте в
хореографическом училище; один из президентов фирмы в Новой Зеландии... Все
три описания посвящены людям, попавшим в предельно чуждую для них среду,
выделяющимся среди окружающего пейзажа. Искал ли в них артист черточки внешности
Иванова («длинный, неторопливый, достойный») — сказать трудно. Но, без
сомнения, его привлекал образ человека, замкнутого в себе, предельно чуждого
окружающему миру. Сами
артисты не всегда могут объяснить, почему вдруг именно этот человек, эта
встреча, этот мелькнувший в мыслях образ дает толчок фантазии. Так, Софья
Гиацинтова, разглядывая в трамвае миловидную женщину, у которой был «алый рот с
выражением постоянной зазывной полуулыбки»,
вдруг увидела свою Марию из «Двенадцатой ночи»: «Не знаю, как объяснить,
но в эту минуту я „цапнула", как мы называли, образ, который искала». А
потом артистка даже подрисовывала себе перед спектаклем маленькие усики над
губой, какие были у трамвайной незнакомки. Смоктуновский
не отмечает в своих записях ни людей, давших «толчок» фантазии, ни эти
«маленькие характерные деталечки», которые так «греют» артиста. |