130
как время пустое, ничем не заполненное. ...Не только
актеру, но и режиссеру вредит такая речь: она лишает его одного из наиболее
сильных средств выразительности — паузы. Зритель уже не воспринимает ее,
утомившись десятками, а потом и сотнями маленьких "пауз" в речи".
Создается впечатление, что два очень талантливых человека, стоящие на разных
позициях, в данном случае нашли точки соприкосновения.
Актер должен держать паузу спрятанной где-то очень глубоко,
чтобы воспользоваться ею в самом крайнем случае, когда нужно зрителя ударить
паузой, как говорится в современном жаргоне, — "достать" его! И, как
очень дорогое оружие, опять спрятать и ждать следующего важнейшего момента.
"Вот и жизнь пройдет... — Владимир Яхонтов
прерывает чтение... нет, свою исповедь, размышление о жизни через стихотворение
Маяковского. Поворачивается, провожая взглядом удаляющиеся берега, чуть-чуть
поднимает руку в прощальном приветствии и опускает ее, понимая, что прощается
навсегда, и заканчивает просто, без внешнего драматизма; "как прошли
Азорские острова"... Сердце сжимается.
Студенты прорвались в клуб МГУ на встречу с прекрасным
поэтом, ушедшем из памяти читателей, но когда-то разделявшем поэтическую славу
с Маяковским, — Ильей Сельвинским. На сцену вышел не хрупкий служитель муз, а
боец, клубок мускулов, сконцентрированных в элегантном костюме. Стойка боксера
(оказывается, он был боксером). Блестяще читает: "весомо, грубо,
зримо". Новые ритмы, новое дыхание. Новое стихотворение "Охота на
нерпу": охотник приманивает "доверчивую, как дитя" нерпу
патефонной пластинкой с итальянской кантиленой и глушит ее ударом багра по
голове. Вдруг экзотика сюжета, темперамент охоты исчезают, и на абсолютном
внешнем покое, после неожиданной в этом месте паузы, звучат заключительные
слова:
"...и я сам бывал не раз
избит, как нерпа, за доверчивость в искусстве".
Зрительный зал не сразу зааплодировал, оглушенный
предельной откровенностью поэта.
В середине 30-х годов острая пьеса А. Афиногенова
"Страх" шла одновременно в двух театрах: во МХАТе и в Ленинградском
театре им. Пушкина (бывшем и теперешнем Александрийском). Профессор Бородин
заблуждается в своих научньк изысканиях и не замечает, что
131